Командир корабля, запершись в кабине, вел ожесточеннейшие переговоры с невидимыми собеседниками. Мы извлекали коньяк из того же ниоткуда и все более укрепляли свой мятежный дух. Наконец командир выбрался из своего укрытия и заявил буквально следующее. Что через час мимо будет пролетать самолет на Москву (непонятно, правда, откуда над Кишиневом мог взяться самолет на Москву) и что они будут его сажать, чтобы на нем и отправить нас, мятежников, на родину. В устах летчика это звучало не сложнее, чем поймать попутку до Киевского вокзала. Судя по тому, что этот самолет уже был в воздухе (то есть не только завелся, но и не заглох, хотя уже прошло какое-то время), доверять ему было можно. Посовещавшись, мы согласились и заученными движениям эвакуировались из самолета, ввалились в уже осточертевший автобус и, да-да, поехали проходить паспортный контроль, таможню и в очередной раз пересекать границу двух государств.
В аэровокзале мы свирепо сторожили представителя авиакомпании, благоразумно укрывшегося в своем пластиковом офисе и вдыхали коньяк прямо из воздуха. Невероятно, но через час снова (то есть третий раз за этот день) объявили регистрацию на наш рейс. И снова паспортный контроль и знакомые до боли лица таможников, уже наизусть изучивших все наши пожитки. И снова накопитель, уже совсем не долго. И опять хрустальный автобус. И вновь лихой вояж по летному полю.
Невероятно, но в конце этого, эпохального пути нас ожидал хорошо прогретый, исправно работающий, а главное - совершенно не глохнущий ТУ-134. Мы ввалились в него, как геологи в баню, и попадали в свободные кресла. Присутствовавшие в салоне пассажиры с опаской смотрели на наши помороженные, изборожденные духом мятежа лица и жались поближе друг к другу. Но у нас хватило сил только на то, чтобы поднять тост «За Победу!» и рухнуть лицом в откидывающиеся столики.
Очнулся я в аэропорту Домодедово. Теплом. Освещенном. Хотелось остаться в нем жить и никуда больше не ехать. Но служба есть служба: добравшись до дома, я все-таки позвонил своему приятелю-журналисту в Кишинев и наговорил ему на диктофон нашу историю насильного шестикратного пересечения государственной границы в течение одного дня. На той же неделе она появилась в «Комсомольской правде», которую я храню как напоминание о том, что все это действительно случилось со мной. На самом деле.
Рендеринг Надо сказать, что тема рендеринга - самая необъятная. Кроме того, что она сама по себе включает чудовищное количество материала, так она еще постоянно меняется. Ни один другой раздел компьютерной графики не развивается так динамично и быстро, как рендеринг. Возникают новые алгоритмы, подходы, рендереры, какие-то вещи просто выходят из моды, что-то устаревает, а что-то становится стандартом. Кроме того, эта тема довольно обособлена от остальных областей трехмерной графики, у нее своя жизнь, свои кумиры и поклонники.
Кроме того, читая практические советы четырехлетней давности для тех, кто хочет считать красивые картинки, я обнаружил, что каждый второй их них безнадежно устарел, в силу того, что появились новые технологии, понятия и трюки, а также потому, что мощность компьютеров стремительно выросла. Все, что относится к практической части рендеринга, стремительно устаревает, порой в течение одного года, поэтому здесь очень сложно давать актуальные советы. Конечно, базовые принципы, основанные на здравом смысле, не меняются и не надо назначать огромные текстуры на объект, находящийся у горизонта или считать тени в каждом кадре для статических объектов.